О необходимости реформы Министерства внутренних дел эксперты и правозащитники заявляли еще несколько лет назад. Однако президент Дмитрий Медведев подписал соответствующий указ только после того, как майор милиции Евсюков устроил бойню в столичном супермаркете, а его коллега Дымовский и его последователи публично рассказали о "подвигах" своего высокопоставленного начальства в видеообращениях, размещенных в Интернете.
Об эффективности предложенных президентом мер говорить еще рано, но рекламная кампания реформы идет полным ходом. В ее рамках правозащитной рабочей группой была разработана концепция реформирования российской милиции. Она включает в себя несколько положений, в том числе принципы аполитичности, демилитаризации милиции и оптимизации ее численности, предусматривает общественный и судебно-прокурорский контроль за ее деятельностью и частичную приватизацию прав ведомства.
Концепция была представлена 19 марта на совместном заседании Общественной палаты и Совета по правам человека при президенте. На презентации присутствовали приглашенные правозащитниками иностранные эксперты. В их числе был полковник полиции Польши в отставке, тренер Хельсинкского фонда по правам человека Славомир Цибульский. Мы попросили его подробнее рассказать о том, как проводилась реформа полиции в его стране.
— Славомир, как вы оцениваете концепцию реформирования МВД России, предложенную рабочей группой?
— Я не слишком детально знаком с ней. Но, по моему мнению, в целом ее положения совпадают с тем, что мы делали в Польше двадцать лет тому назад, когда реформировали полицию, и совпадают с международными стандартами, прежде всего с резолюцией Комитета министров Совета Европы, в которой записаны все принципы, по которым должна осуществляться работа полиции, особенно в период реформирования.
— Как вы считаете, с чего необходимо начинать реформу МВД?
— О, не спрашивайте меня об этом! Я приехал не давать советы российскому правительству, а делиться польским опытом в этой сфере. Думаю, что концепция, подготовленная рабочей группой, отвечает на ваш вопрос.
— А какое реформаторское предложение министерства вам кажется наиболее эффективным? Может быть, повышение зарплат сотрудникам при оптимизации их численности?
— В Польше во время реформы зарплата сотрудников полиции не повышалась. При коммунистах полицейские зарабатывали даже больше, чем при демократах. Надо ответить на вопрос: что нужно сделать, чтобы в стране существовала хорошая полиция? Ответ очень простой: хорошее законодательство, хорошие кадры, хорошие условия работы в полиции, в том числе зарплата и техническое обеспечение работы, а также наличие общественного и внутреннего контроля. Если решим эти четыре вопроса, решим задачу. Но это теория, а на практике изменения требуют времени и денег. Реформа полиции в Польше проводилась в начале 90-х годов прошлого века, в момент перехода от коммунизма к демократии, экономическое состояние страны было очень тяжелым. В магазинах был только уксус и спички, такая ситуация... Это было нелегко.
— Тем не менее эксперты признают успешной реформу польской полиции.
— Нам повезло — была очень сильная политическая воля к тому, чтобы изменить полицию. И само общество требовало новой власти, требовало, чтобы вместо существующей полиции был создан совсем новый орган, работающий по другим принципам.
— Что именно вы называете политической волей?
— Я имею в виду, что правительство Польши, работавшее в начале 90-х, состояло из бывших оппозиционеров, диссидентов. Тогда министром внутренних дел был диссидент Кшиштоф Козловский. Он знал, как работает полиция, поскольку сам был в ее руках. Он знал, как работают суды — ведь его осуждали, как работают тюрьмы — он там сидел. Козловский точно знал, что и как надо менять. И он очень сильно хотел это сделать!
— Как вы считаете, повлияет ли личность российского министра внутренних дел Рашида Нургалиева на ход реформы?
— Я не знаком с господином Нургалиевым, не знаю, какой он человек. Но, повторю, польский министр значительно повлиял на ход реформы. Это был очень известный человек, оппозиционер... Он хотел сделать другую полицию и сделал ее. От личности вообще может зависеть многое.
— Есть ли сегодня в России та политическая воля, о которой вы говорите?
— Думаю, что да. Последние события в российской милиции свидетельствуют о том, что сейчас подходящее время для реформы. Это должны понимать люди, которые управляют страной.
— Насколько сильно изменила реформа польскую полицию?
— Я нашел такие данные: в 1987 году, перед переменами в Польше, общественное доверие к полиции было на уровне 23 процентов. В 2009 году этот показатель на уровне 72 процентов. Огромная разница! Выше полиции в этом рейтинге находятся только военные — у них 73 процента — и общественное телевидение — 85 процентов. Парламент, правительство, прокуратура, католическая церковь — все они в рейтинге доверия занимают позиции ниже, чем полиция.
В течение пяти лет после реформы, с 1990 по 1995 год, обновилось 60 процентов состава полиции. Сегодня это почти 100 процентов новых людей, остались единицы старых сотрудников.
— В России проблема кадров в милиции стоит очень остро. С чем, по-вашему, это связано?
— Для работы в полиции надо выбирать самых лучших людей. В Польше это происходит на основе конкурса. На одно место в полиции претендуют несколько желающих, а бывает, что несколько десятков желающих. Очень важен процесс обучения, ведь каждая ошибка полицейского может стать нарушением прав человека. В Польше мы реформировали систему обучения, я лично участвовал в этом. Вместо типичного академического учебного процесса мы используем принцип профессиональной дидактики, придуманный американцами. Суть этой практики заключается в том, что перед будущим полицейским ставят задачи, которые ему предстоит выполнять, это практический курс. С полицейскими работают психологи и этики, чтобы они выработали соответствующие установки и отношение к людям. Важен контроль работы полиции. В Польше мы называем такую структуру "полицией в полиции". Она подчиняется напрямую главе ведомства и занимается раскрытием преступлений среди полицейских, но существует и общественный контроль.
— В какой форме?
— Полиция отчитывается перед обществом, перед органами самоуправления, перед парламентом. Вообще, гражданское общество имеет большое влияние на полицию. К примеру, я сейчас работаю в Хельсинкском фонде по правам человека. Если полиция хочет разработать новые подзаконные акты, она посылает нам проекты, чтобы мы дали им правовую оценку. У нас также есть возможность зайти в любой полицейский участок в любое время и проверить камеры предварительного заключения, какие там условия, как там обращаются с человеком и так далее.
— Есть ли в Польше общественные движения, которые ставят перед собой задачу защитить граждан от полиции? В России, например, действует организация "Антимент".
— Ничего подобного в Польше нет.
— Используют ли в вашей стране полицию для разгона митингов?
— Нет. Цель присутствия полиции на акциях — охрана участников, а не избиение и разгон. Кроме каких-то мелких случаев нарушения прав участников собрания, проблем такого рода в Польше нет.
— Одинаково ли ведет себя полиция на митингах оппозиции и на проправительственных акциях?
— В Польше митингов, которые организует правительство или партии, очень мало, они проходят, в основном, во время предвыборных кампаний. А чаще всего на акции выходят члены профсоюзов или неправительственных организаций.
— У польской полиции часто случаются конфликты с журналистами?
— Насколько мне известно, нет. Полиция стала более открытой. Если что-то случается — а в любой полиции что-то случается время от времени, — какие-то неприятные вещи, она не прячет это под ковер, а громко заявляет об этом.
— Вы читали статью "Рабы ОМОНа", опубликованную в русском журнале The New Times?
— Нет, но мне рассказывали о ней, о ее содержании.
— Командир одного из батальонов московского ОМОНа подал в суд на журнал. Как вы можете оценить этот поступок?
— В России очень тяжелая ситуация со свободой слова. В демократическом правовом государстве свободные СМИ имеют право говорить публично обо всех важных вещах. А работа милиции — это важная вещь. Если бы подобный материал вышел в Польше, то руководитель полиции руку бы его автору пожал, поблагодарил бы за то, что помог найти таких типов в полиции. Но даже если журналист ошибся, это еще не повод применять к нему репрессии.
— Как бывший руководитель полицейского участка что вы можете сказать об обращении майора Алексея Дымовского к премьер-министру Владимиру Путину?
— Это очень хороший поступок. Так должен вести себя честный полицейский, если что-то неправильное происходит вокруг него. Существует международная Декларация о полиции, это документ Совета Европы. Декларация говорит, что у полицейского есть возможность заявить о таких случаях напрямую главе полиции. Так вот если сотрудник полиции знает о преступлениях, которые там происходят, и говорит об этом, он не должен быть наказан.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
