Два самых ярких события месяца, имеющих друг с другом внутреннюю связь: единогласное голосование Госдуры (простите, Собрания по одобрению сексуальных домогательств г-на Слуцкого) за пакет путинских поправок к Конституции и поток бессвязного бреда в интервью "спикера" этого достопочтенного Собрания.
Первое свидетельствует о том, что формирование в России государства фашистского типа находится на завершающей стадии. Ежу ясно, что в нормальном демократическом обществе такого единодушия по важному вопросу дальнейшего политического развития быть не может просто в силу его плюралистичности. И там, где представительные органы действительно представляют общество со всем многообразием его социальных групп, их интересов и взглядов, это многообразие в них обязательно проявится. Так бывает, если общество самостоятельно (субъектно), является источником политической воли, а представительные органы служат для ее выражения.
Иное дело — политические системы, в которых единственным субъектом, монопольным источником политической воли являются правитель и сложившаяся вокруг него узкая группа его ближайших соратников. "Голосовательные процедуры" в таких системах являются не выражением политической воли общества (которой нет), а ритуальной присягой на верность правителю. Эта модель известна со времен римских цезарей и ранее в политических науках именовалась "плебисцитарной диктатурой". В наш политкорректный век ее предпочитают деликатно именовать "делегативной демократией".
Обычно под этим понимают делегирование гражданами правителю права принимать любые решения без их участия, а также не стеснять себя ограничениями "законности" и всевозможных "свобод", пока его правление в целом устраивает большинство. Но это всегда оборачивается делегированием правителю монопольного права формировать и выражать политическую волю, которая растворяет в себе, нивелирует все многообразие интересов различных общественных групп. Поэтому на выходе такой модели, в качестве ее парадного фасада мы всегда будем иметь искусственно созданный монолит всеобщего единодушия и "одобрямса", к выражению которого и сводится роль "представительных органов".
И даже если выражение несогласия полностью не запрещено законодательно (а это, как любили говорить советские держиморды, "не ваша заслуга, а наша недоработка"), оно начинает восприниматься как нечто болезненно аномальное, да и просто неприличное. Фраза "парламент — не место для дискуссий" очень точно выражала политический идеал путинской правящей элиты, сформировавшийся еще на самой ранней стадии путинщины.
В советском "парламенте" дебаты (или, как тогда говорили, "прения") сводились к тому, что тщательно отобранные партноменклатурой доярки и металлурги, инженеры и писатели индивидуально соревновались друг с другом в выражении верноподданнического восторга "дорогой партии и правительству". В путинском "парламенте" в выражении верноподданнического восторга состязаются несколько компактных групп, именуемых "партийными фракциями". Различие все более становится чисто стилистическим, а не принципиальным.
Монолитное единство "думских партий" не сводится к чистой имитации. В основе их "консенсуса" лежит вполне осознанная и искренняя поддержка двух важнейших, "системообразующих" направлений внутренней и внешней политики путинского Кремля.
Первое — это последовательное сворачивание демократических свобод, принятие все новых репрессивно-запретительных законов, призванных заткнуть рот тем, кто не желает "интегрироваться" в путинский монолит. Причем в этом Кремль допускает определенные вольности. Разрешает "депутатам" быть большими "роялистами", чем он сам. Выступать с различными инициативами, требовать ускорения процесса ликвидации свобод, усиления репрессий. Бежать впереди паровоза. Нетерпеливо бить копытами, как в старом сальном анекдоте про молодого и старого быка. А Кремль, подобно старому и опытному быку, вальяжно цедит: "Мммедленно-медленно спустимся с горы и..."
Второе направление — имперский реваншизм и глобальная конфронтация с Западом. Тут тоже вполне плюралистично допускаются "оттенки". Клоунам из "парламента" дозволяется то, что сам официальный Кремль себе все-таки не позволяет. Так, некий г-н Ж. пользуется полной свободой периодически требовать с трибуны сбросить атомную бомбу на очередных "врагов России".
И вот тут мы переходим ко второму яркому событию и его органической связи с первым. При всей нечленораздельности тирады г-на Володина, в ней есть одна достаточно четкая и содержательная мысль. Он обращается к Западу с призывом не посягать на "наши" установления, а самим взять их на вооружение. Пойти по пути России. То есть по пути "делегативной демократии". Ну, или "плебисцитарной диктатуры".
Предлагать Западу отказаться от "уходящей натуры" либерализма и востребовать "долгое государство Путина" стало навязчивой идеей путинской политической элиты. Цель путинского режима не ограничивается возвратом к "миру империй" и выгрызанием своей сферы имперского диктата. Она более амбициозна. Это "закрытие" западной либеральной демократии как цивилизационного проекта. Возвращение Запада к его "традиционным ценностям", то есть ценностям "долиберальным", феодально-племенным.
Именно это было целью фашизма. И именно поэтому "долгое государство Путина" является ремейком фашизма. Его сосуществование с "прогрессистским" западным проектом действительно невозможно. Кому-то из них придется "уйти из истории". Столкновение между ними неизбежно.
