Конец апреля ознаменовался тремя событиями примерно одинакового уровня. Во-первых, Свердловский областной суд оставил в силе приговор матери-одиночке Екатерине Вологжениновой. Теперь за перепост антивоенных записей в социальных сетях — картинок, стихов и призывов украинцев защищать свою землю от оккупационного вторжения — женщина официально считается экстремисткой и обязана отбывать 320 часов обязательных работ.
Вторым событием стал скандал, устроенный нодовцами в Екатеринбурге на проводившейся в Ельцин-центре дискуссии, посвященной патриотизму. Мария Катасонова и ее уральский подельник Илья Белоус едва не сорвали обсуждение, использовав весь привычный арсенал нападок вроде: "Сопротивление в Донбассе умирает за свою свободу в борьбе с фашизмом с георгиевскими лентами в руках". В результате после примерно десяти минут пафосных выкриков, лжи и передергивания фактов, напоминающих банальную травлю, мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман не выдержал и прямым текстом заявил провокаторам: "Вы или законченные циники, или просто дебилы, я еще не разобрался". После этого все центральные СМИ ожидаемо взорвались улюлюканиями о том, что "мэр Екатеринбурга назвал патриотов Родины дебилами".
Третий случай произошел буквально на днях, когда на жюри ежегодного школьного конкурса "Человек в истории. Россия — ХХ век", организованного "Мемориалом", напали провокаторы из НОДа, в частности плеснув зеленкой в лицо известной писательнице Людмиле Улицкой.
Собственно, объединяет все эти три случая одно: воинствующее гопничество или казенная тупость, упоенные своей не просто безнаказанностью, а востребованностью, нападают на интеллигентных людей, прекрасно понимая, что интеллигенция бессильна против гопоты, разум бессилен против тупости и совестливый человек просто не способен иметь дело с распоясавшимся подонком. Аркадий Бабченко совершенно справедливо отметил, что "путинская пропаганда достала из людей всю мразь, вывернула все самое плохое на место хорошего, разрешила убийства, ксенофобию, мракобесие, гонения, травлю, ненависть, агрессию, расовую нетерпимость, засадила мозги шовинизмом и национальным превосходством, имперским величием, убрала запреты, снизила планку практически до нуля, дала отмашку и сказала: все, фас, теперь можно… В стране, орущей про духовность, был отменен Бог, а, как известно, если Бога нет — значит можно все".
Не стоит, в самом деле, оправдывать оскотинившуюся шпану тем, что у них есть "высокие идеалы и сакральные символы". Те, кто использует в качестве орудия травли красивые речи и громкие слова, не меньше нас с вами понимают, как обесцениваются и слова, и символы, и стоящие за ними смыслы. Им просто нравится унижать и травить, считая себя при этом героями, и они очень хорошо знают, что нужно говорить для того, чтобы проделываемая ими мерзость не просто не осуждалась, но и восхвалялась. Они освоили правила игры и выучили нужные фразы, дающие им полную индульгенцию на то, чтобы всецело потерять человеческий облик.
И именно так же, как выглядят "нодовцы" внутри страны, выглядит на международной арене и сама Россия — завравшийся гопник, обкуренный бандит из подворотни или, изрыгающий ложь и ненависть, противоречащий сам себе, навязчивый и бесстыдный тролль в зарубежных социальных сетях. Именно поэтому рассуждения о возобновлении "холодной войны" сейчас не совсем корректны. Холодная война все же была поединком уважающих друг друга соперников, и велась она по определенным правилам. При всем ужасе советской системы хотя бы на международном уровне в Холодной войне с обеих сторон присутствовали ум, изящество и профессионализм. Мне встречались американские ветераны, которые с уважением отзывались о своих оппонентах из КГБ — но ни один из них не способен был найти ничего заслуживающего уважения, в современной России.
В больших городах Америки в середине 60-х спонтанно образовались неблагополучные районы, населенные преимущественно бедными афроамериканцами — так называемые "гетто". Уровень преступности в них был таков, что даже полиция боялась приезжать по вызовам в эти кварталы. Сейчас ситуация намного улучшилась, но до сих пор в отдельных городах существуют районы, в которых лучше не ходить вечерами. И сидящая в таких районах под заборами обкуренная шпана, завидев, как случайно забредший в опасный квартал обычный человек шарахается от них на другую сторону улицы, вероятно, в этот момент считает себя победителями.
Возможно, в их больном, отравленном наркотиками воображении разыгрывается целая сцена несостоявшегося поединка, в которой трусливый враг, осознав их силу и могущество, позорно бежал, так и не посмев покуситься на их территорию. В этот миг гопники считают себя настоящими защитниками своей земли — той самой заблеванной подворотни, в которой они могут безнаказанно грабить, кого хотят, и практически легально курить марихуану. Они не способны даже представить, что на их подворотню никто не посягал как минимум потому, что нормальный человек просто брезгует ступить туда даже случайно.
В их самовлюбленном сознании не может даже возникнуть мысль, что в картине мира человека, который вынужденно оказался в их квартале, их не существует и даже не может существовать. Для него немыслимы какие-то отношения с ними, он живет совершенно иными, отличными от них вещами, в совершенно ином мире, где по берегам сияющего на солнце озера красуются очаровательные особняки, похожие на миниатюрные дворцы, где улицы сверкают чистотой, а под раскидистыми деревьями на площадках играют дети. И обкуренные гопники для людей из этих районов — это не враги, не противники, а просто стихийное бедствие или в лучшем случае досадная мелочь, как грязь под ногами.
Так устроен человек, и с этим ничего не поделаешь. Высоцкий был не совсем прав, говоря, что на отрицательные роли в своих играх мы в детстве назначали врагов. Как правило, на отрицательные роли дети любят назначать друзей или достойных соперников — но в любом случае тех, с кем им приятно играть. Ни один ребенок не станет приглашать в свою игру людей, с которыми ему неприятно иметь дело. Дети из интеллигентных семей обычно не играют со шпаной. Игра призвана дарить ребенку радость, особый адреналин, наслаждение и азарт, а для этого противник должен быть достойным. Худшее наказание среди детей — это не назначение на враждебную роль, а изоляция, бойкот, исключение из общения.
И так же устроены взрослые. Можно стерпеть разницу во взглядах (интеллектуальный момент), и при этом уважать противника за благородство и смелость. Можно понять, что ты имеешь дело с подонком, с существом, для которого не существует моральных норм (этический момент), но отдать должное его сильному интеллекту. Но умный человек никогда не сможет уважать и считать равным себе агрессивную тупость, трусливую шайку шпаны, с воем набрасывающихся на тех, чей масштаб личности они никогда не способны будут разглядеть. При столкновении с таким срабатывает даже не этическое, а эстетическое чувство — элементарная брезгливость.
Именно это и происходит сегодня: Запад брезгует Россией. Брезгует ее неадекватными имперскими амбициями, бесстыдной ложью, безумными претензиями, необоснованными запросами. Брезгует Киселевым с его "радиоактивным пеплом", прикормленными провокаторами, травящими иностранных дипломатов, клеветническими передачами, подделанными "секретными" документами и прочим. Вся война, все противостояние, весь накал страстей существует только в головах у кремлевских пропагандистов и одурманенного ими населения. Запад не воюет с Россией — он старательно обходит ее, как обходят притон шпаны в неблагополучном квартале Нью-Йорка.
Да, иногда западные лидеры вынуждены иметь дело со шпаной — тогда, когда возникает необходимость безопасно перейти улицу и не нарваться на нож обкуренного наркомана, чтобы спокойно добраться до дома и снова жить своей жизнью среди парков, озер и одноэтажных домиков. Но не более того. Посочувствовать здесь можно только тем нормальным людям, которые вынуждены жить в неблагополучных районах и не имеют возможности из них переехать: как адекватным россиянам, так и соседям России по постсоветскому пространству. Они вынуждены пересекаться с гопниками намного чаще, чем все остальные. Но так, к сожалению, устроен этот несправедливый мир: успешным людям нет дела до проблем обездоленных — до тех пор, пока перебравший с дозой марихуаны наркоман не окажется случайно с ножом на их собственном крыльце.
