Он же:
"День флага — это, конечно, хорошо.
Но это — полностью недосказанная история.
Откуда вообще флаг появился в конце "перестройки"?
А на ДСовских акциях он появился. Правда, чем мы хуже прибалтов? Они использовали исторические флаги — но есть же исторический флаг и у нас! Видимо, мысль была такова. Ну, и идеи Февраля-1917, конечно.
А кто впервые вывесил триколор над Мариинским (городским парламентом)? А ведь к этому причастен мой замечательный, очень правый френд, с которым по многим вопросам — спорим, а по многим — совсем нет. Виталий Скойбеда.
Он же причастен и к возвращению Санкт-Петербургу исторического имени. Он и другие депутаты Петросовета, а совсем не Собчак!
А примерно за год до того тот же Собчак, будучи председателем городского парламента, добился изгнания из Мариинского людей, пришедших с тем самым российским триколором.
А многие ли сейчас о том вспоминают?
Ведь это не какие-то там тайные знания. И интернет есть. Но...
В общем, недопраздник какой-то получается".
"Баррикады для защиты Ленсовета в дни путча ГКЧП, август 1991 г.", — пишет Владимир Гольбрайх.
Лев Шлосберг:
"Что хотели ГКЧПисты в августе 1991 года? Сохранить власть, не допустить смены власти. Что хотят сейчас силовики, де-факто являющиеся главной политической силой в России? Сохранить и усилить свою власть. Вытесненные из общественной памяти события 1991 года — это не остывший ещё трагический учебник, который страница за страницей показывает, как цепляющаяся за власть бюрократия разрушает страну и уничтожает людей, лишь бы сохранить власть. События 1991 года — это великое историческое предостережение: люди, будьте бдительны, не миритесь со злом, не идите на компромиссы, не упускайте власть из-под контроля. Если нашему поколению выпадет исторический шанс взять на себя ответственность за страну, то мы будем готовы к ней в том числе потому, что помним и понимаем уроки 1991 года. А Цой жив, никаких сомнений".
Алекс Мома:
"Есть у меня и тезисный PS к моим старым заметкам. Это не оценка последующей эпохи в целом, это оценка КОНКРЕТНЫХ событий. Очень коротко (только при этом напомню, что в своем блоге я всегда прав):
1. Несмотря на то, что быдло явно было на стороне ГКЧП, хорошо, что он провалился. 8-летняя передышка перед вползанием в новую диктатуру — это не так уж и мало. Я и на год не надеялся тогда, если честно.
2. Очень плохо, что осенью 91-го российское руководство предпочло вариант реформ именно Гайдара (с идиотским "отпусканием цен" до приватизации, а не после нее, что привело не к бедности населения, к которой оно было готово, раз уже никуда не деться, а к многолетней его нищете, из которой оно и по сей день не вылезло и не вылезет, разумеется, уже никогда).
3. Очень плохо, что федерализм был уничтожен уже в 92-94 гг., и кончилось это войной в Чечне.
4. Хорошо, что в октябре 93-го победил опять Ельцин, а не руцкой-хасбулатов-макашов-баркашов.
5. Хорошо, что в июне 96-го победил Ельцин, а не Зюганов. Мне по***, что вы думаете про те выборы — важно только то, что я думаю. А я считаю их почти честными. Не то, что сейчас.
6. Хорошо, что у Ельцина в 99 году хватило ума послать на*** гебнюка Примакова. При нем мы бы получили путинизм-2019 уже тогда, прям сразу. Я гарантирую это.
7. Плохо, что Ельцин в том году не ликвидировал усиливающиеся спецслужбы и не создал с нуля новые, западного типа, навсегда отправив в отставку все старые кадры ГБ, кончая уборщицами. Напротив, вместо этого он нашел себе в ГБ преемничка.
8. Плохо, что при поиске преемничка ельцинская семейка руководствовалась только и исключительно соображениями собственной безопасности. Если уж она оную семейку так волновала, то летом 2000 года, после честных президентских выборов, они вполне могли бы эмигрировать в любую западную страну.
9. В 2000-м году жизнь вообще кончилась. Дальше и анализировать нечего".
Егор Ершов:
"Все-таки одно из величайших заблуждений относительно Августа — это "ГКЧП просто испугался толпы". Тогда часть военных перешла на сторону народа, так что силовой сценарий означал бы не избиение младенцев а-ля Тяньаньмэнь, а настоящие бои с перспективой полноценной гражданской войны. И вот к такому они и впрямь были не готовы. Какие из этого следуют оргвыводы на будущее относительно отношения оппозиции к военным — достаточно очевидно, к слову, и в Феврале все решили переход части военных на сторону революции и неготовность царя, его правительства и высшего генералитета к гражданской войне".
Он же:
"По случаю очередной годовщины Августа полезно перечитать манифест ГКЧП и подумать, что он вам более всего напоминает. И стоит отметить: там нет ничего про Ленина, коммунизм и т.д. Зато есть про "многоукладную экономику", вставание с колен и пресечение "пропаганды секса и насилия".
И если перевести все это с советского на русский, становится ясно: возврата в эпоху застоя бы не было. А был бы крах позднесоветской социалки, на которую в любом случае не нашлось бы денег (они пошли бы на военно-полицейские нужды и частично на личное обогащение нужных товарищей), а также та или иная степень разворовывания всего и вся (аферы чекистов с нефтедолларами начались ещё до перестройки), только с большим контролем номенклатуры, чем в 90-е. Правда, к вящей радости патриотушек уровень репрессий против "пятой колонны" был бы намного выше брежневского, всевозможные соцлагерные недобитки могли бы быть уверенными в том, что их не оставят с американским империализмом один на один, и, конечно, была бы развёрнута кампания по борьбе за традиционные советские ценности, так что прелести гражданских браков, порносайтов и представительниц древнейшей профессии остались бы недоступны плебсу, а над ЛГБТ и вовсе продолжал бы висеть дамоклов меч 121-й статьи. В общем, поздний путинизм — это такой ГКЧП-лайт (пока ещё лайт)".
Сергей Смирнов:
"Путч 1991 года мы встретили с опозданием в маленькой деревне глубоко в лесах Калужской области во время геодезической практики. База стояла на окраине деревни. Телефона там не было. Кто-то "с большой земли" привёз в деревню невнятную и пугающую новость про танки. Мы, пятеро мальчишек, в этот день побыстрее закончили работу и рванули пешком в райцентр, где была связь. Каждый сделал звонок домой. Родственники передавали разное. Некоторые старались отмолчаться — чтобы не волновать. Работай, сынок, не переживай, ничего серьезного. Другие транслировали удивительные версии происходивших событий. Информационный хаос в наших лохматых тинейджерских головах усилился. Денег и решимости ехать в Москву не хватало. Путаясь в догадках, мы в темноте поволоклись обратно на базу. Наутро преподаватель, которого все считали строгим образцом аполитичной науки, сопроводив нас в поле и уже открыв рот для очередной язвительной шутки про нивелиры, теодолиты и наши кривые руки, внезапно потряс в воздухе кулаком и радостно крикнул: "Наши победили!" После чего немедленно заговорил про нивелиры, теодолиты и наши кривые руки. Мы были ошарашены и успокоены одновременно: мужик исключительно серьёзный, такому верить можно.
А теперь у нас есть интернет и нервные расстройства".
Артем Амелин:
"Оказывается, через несколько дней после путча был снят мультфильм об этом. Авторы вроде как были тоже на баррикадах".
Сергей Лойко:
"...В любом случае в позднем СССР уже поздно было проводить щадящую химиотерапию демократических реформ. Нужна была радикальная операция.
Не случилось.
Теперь имеем дело с глубокими метастазами, и, похоже, ничего уже не спасет.
Так, может, и к лучшему. Только бы не утащили теперь с собой в могилу весь мир ...
HB: Правда, оставался еще один шанс даже при реальном раскладе. В этой же парадигме победа Зюганова на выборах в 1996 была гораздо полезнее и спасительнее для России, чем воровская победа Ельцина. Коммунистический режим рухнул бы окончательно в результате скорой, хоть и кровавой, революции с теми же последствиями, что и после бунта в случае победы путча.
HB: Кто напишет, что история не знает сослагательного наклонения, будет расстрелян (из рогатки) за банальность".
Юрий Христензен:
"19 августа 1991 года группа чекистов, политработников, красных директоров, экономистов и военных попыталась развернуть историю вспять. Выпускники военных академий, герои соцтруда и доктора наук не справились с возложенной на них задачей. Зато с ней с успехом справилась группа гопников через тридцать с лишним лет.
Нынешний президент начал свою политическую карьеру с должности президента. До этого он никогда никуда не избирался. Министр обороны начал военную карьеру с должности министра обороны. До этого он был выпускником военной кафедры красноярского политеха. Вокруг липовых вождей собрались липовые академики и управленцы.
Новый ГКЧП вернул страну в сословное феодальное прошлое. Где национальные богатства распределяются по принципу близости к царю, а законы действуют только для челяди, и то не всегда. Где награбленное внутри страны можно тратить на Западе, поливая этот Запад дерьмом. Где правда неотличима от лжи, а ложь от правды".
Евгений Ермолин:
"19.08.1991 я был в Архангельске, в отпуске, в объятиях семьи.
Меня разбудила мама: на дворе путч.
За пару часов мы перегорели огнем страдания и отчаяния, и я отправился на трамвае в город.
В городе ничего не происходило. Стоял тихий, прохладный денек.
В редакции молодежки все были задумчивы и немногословны.
...Я вернулся, увидел Малкину на пресс-конференции, Янаева в треморе, потом однокурсника Медведева с его репортажем с баррикад... и понял, что жизнь продолжается.
Еще я позвонил кому-то в редакцию ярославской областной газеты, где тогда подвизался, и из разговора понял, что там справятся без меня. И правда, справились, вполне достойно.
Кто б мог подумать, что в 2019 это будешь вспоминать с ощущением грандиозного провала на экзамене, как говорят, истории".
Илья Клишин:
"Если бы ГКЧП победил, в России была бы лицемерная диктатура. Свободу слова бы душили. Выборы были бы фикцией, а партия власти никогда не сменялась. Пропаганда рассказывала бы про плохой Запад, а в магазинах бы не было западных сыров и колбасы. Суды бы действовали по указке власти, а юные подхалимы бы вступали в новую версию комсомола. Хорошо все же, что ГКЧП не победил".
Алёна Романова:
"В 1991 году уже после того, как путч закончился, возле Белого дома на баррикадах продолжали сидеть задорные подростки с флагами, они не хотели расходиться.
28 июля 2019 года на Пушкинской площади я стояла рядом, как выяснилось из разговора, с одним из них. Он повзрослел. История продолжается".
Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter
